Мира возвращалась с моря. Сегодня ей удалось-таки отлучиться от излишней работы в академии, и спокойно поплавать среди вод северного моря омывающего остров. Мира шла погруженная в свои мысли, решая, как провести остаток свободного дня. " Могла бы еще поплавать в море...ну да ладно, не последний раз туда хожу..." - Подумала Мира, она на столько погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как оказалась на пороге церкви. Волшебница остановилась, чтобы развернуться и пойти прочь, но тут, какой-то прихожанин, видимо не заметивший ее, толкнул Миру и она оказалась в самом здании. Не смотря на то, что Мира только вошла, все посмотрели на нее косо. Наверное, не часто можно было увидеть волшебницу с мокрой головой и с  посохом в придачу на праздничной службе в церкви.
-Убирайся от сюда, змеюга морская! Не порти нам праздник, проклятая!- Крикнула одна из старушек, не вставая с лавочки.
-Да, да...я ухожу. - Сказала Мира, окидывая прихожан взглядом. Волшебница уже хотела покинуть церковь, но тут ее заинтересовал парень в крестьянской одежде, который стоял в углу церкви. " Где-то я уже его видела...Наверное в академии. Хотя, сегодня у этих "верующих", точно крышу снесло, вряд ли кто-то из магов сунулся бы сюда..." 

Последнее время неудачи не отступали от разбойницы ни на шаг. "Охота" нередко оканчивалась провалом, а широкие услуги спросом не пользовались. Либо Аламанда сильно расслабилась и потеряла сноровку, либо ее проклял некогда обворованный маг. Казалось, что рыбка уже в сетях - и вдруг по неведомым причинам, Грист уже шныряла среди кустов, наспех запрятав и без того скудный улов.
Поэтому, сейчас воровка во всех ног бежала к церкви - первое, за что зацепился взгляд. Религию она никогда не любила и не пыталась понять. И потому в церкви, кроме убежища от преследователей, ничего не видела. Двери обители распахнулись и, не без лишнего шума, через порог буквально перекатилась Аламанда. Прихожане сердито заворчали, бросая в ее сторону осуждающе-недовольные взгляды. В ответ она игриво развела руками, шаркнув сапогом - хотела изобразить реверанс. Откланявшись, Грист, подобно собаке-ищейке, принялась шнырять туда-сюда в поисках укромного местечка. Отличным вариантом ей казалось забраться под один из этих огромных балахонов; устроиться, представляя, что сидишь в шалаше. Идея показалась разбойнице настолько забавной, что трудно было сдерживаться от смеха. Прикрывая ладонями рот, она бухнулась на лавку, заставив ее завибрировать, а прихожан - понервничать. Яркие кудри прикрывали лицо Аламанды, страшно корчащейся и давящейся от смеха. Мысленно она твердила: "Не смейся, не смейся. Живьем же сожрут", а фантазия продолжала вырисовывать нелепые картины про балахон. И только ее ручной крыс Марофей мирно посапывал на дне кармана, не имея представления, что происходит во "внешнем мире".

Напряженное, красное лицо, комично надутые щеки и выпученные глаза — так, без преувеличения, выглядела Аламанда со стороны. Она напряженно сопела, кряхтела и даже пыталась издать что-нибудь более членораздельное, чем невнятное мычание пьяницы. Она колотила рукой до скамье, вновь и вновь попадая под гневные, даром что не испепеляющие взгляды прихожан. Она и знать не знала, что сегодняшний день — для них особенный. Не интересовалась, убегала при едином намеке на религию. А сейчас сидит в церкви — что поделаешь, надо переждать бурю в лице оборванного торговца.
Сил больше нет держать себя в руках. Воровка сдалась. Ей начало казаться, что воздух заканчивается. А балахоны кружили, кружили хороводы под придуманные ею же якобы церковные песнопения. Грист громко рассмеялась, нарушая умиротворенную гармонию. Иногда лихорадочно хватала ртом воздух, словно действительно дыхание задерживала. Скукожившись, схватив себя за живот, она смеялась до слез. Покой скольких она сейчас нарушила! Какое неуважение она красочно демонстрировала — любой невежда позавидовал бы. Она чувствовала взгляды на себе — по спине прошла волна мурашек. "Раз уж начала плясать — так кружись", — решила про себя Грист, вскочив с места. Смех затихал, Аламанда вытирала слезы с лица с выражением весьма гордым, самодовольным. Батюшка смотрел на нее, смотрела на нее и ворчливая бабка. Оба хотели что-то сказать. "Кто же первый? Кто прочитает мне проповедь о деяниях моих грешных? — думала воровка. Надо сказать, этот вопрос ее ужасно интриговал.
— Дитя, — начал священник, но был тут же прерван радостным возгласом Аламанды. Сам факт, кто проповедь ей все-таки прочтут приводил в восторг. Только, наставлений слушать она не намеревалась. Но как приятно, когда предположения оправдываются.
— Что? — Грист приняла "боевую стойку". Глаза — хитрые-хитрые, при том ужасно довольные. — Уж не собрался ты меня выставить, как ту девушку? Вот уж справедливость! А потом эта дряхлая коряга еще на кого-нибудь шикнет ты и того уйти попросишь? Б-р-а-в-о.
Аламанда похлопала в ладоши. Она чувствовала себя героиней какого-нибудь спектакля — как-никак внимание привлекла. В рыжей голове метались туда-сюда идеи, хотелось зрелища. Хотя бы какого-нибудь скандала. Хотелось развязать войну местного масштаба, прямо здесь в месте, куда многие пришли собраться с мыслями.

"И все-таки, куда вся преступность делась...", - мысли Шир оборвал громкий хохот, которому сейчас вторило эхо. Сапфира даже не вздрогнула - только и повернула голову в сторону смеющейся девушки да в удивлении подняла бровь.
Говорят, что и ум, и характер, и даже положение в обществе отраженны на лице - может быть это какие-то особенные черты лица, а может даже мимика, или все дело во взгляде?.. как бы там ни было, обычно по человеку видно, кто он - по крайней мере, если каждый день перед тобой мелькают сотни совершенно разных людей, прислушиваешься к их разговорам, обращаешь внимание на жесты, слова, мимику... со временем становится достаточным взглянуть на лицо, чтобы понять, кто перед тобой, даже не надо с ним разговаривать. "Во... воровка?", - подумалось Шумахер, в ней тут же разгорелся азарт, да была одна проблема - без плаща-невидимки в роли стажа закона Сапфира выступать не могла. Что ж делать-то тогда? "Выбить что ли информации побольше? Язык у нее без костей, по-видимому... заодно можно будет мысли, что на поверхности лежат, проследить...", - подумала она и тихонько проскользнула на другую сторону церкви и подошла к рыжей девуше. Когда отошел священник, шепотом спросила Сапфира воровку всем видом показывая, что ей любопытно:
- Чего смеялась? - а тем временем думала: "Мастерство актера - лучшее оружие вора... тьфу, детектива".